Мне приходится здесь сказать несколько слов об охоте, как о
жестоком удовольствии, которое особенно порицается в таком восприимчивом возрасте, как детство.
Неточные совпадения
Он прочел письмо и остался им доволен, особенно тем, что он вспомнил приложить деньги; не было ни
жестокого слова, ни упрека, но не было и снисходительности. Главное же — был золотой мост для возвращения. Сложив письмо и загладив его большим массивным ножом слоновой кости и уложив в конверт с деньгами, он с
удовольствием, которое всегда возбуждаемо было в нем обращением со своими хорошо устроенными письменными принадлежностями, позвонил.
Марфе Андревне приходилось невмоготу: у нее сил не ставало быть одной; ей бы хотелось взойти к сыну к поцеловать его руки, ноги, которые представлялись ей такими, какими она целовала их в его колыбели. Она бог знает что дала бы за
удовольствие обнять его и сказать ему, что она не такая
жестокая, какою должна была ему показаться; что ей его жаль; что она его прощает; но повести себя так было несообразно с ее нравом и правилами.
Через час он опять сел в свои дровни. Он добыл целый рубль, продав вперед пять возов дров на сходных сравнительно условиях. Правда, он клялся и божился, что не пропьет этих денег сегодня, а сам намеревался это сделать немедленно. Но что за дело? Предстоящее
удовольствие заглушало укоры совести. Он не думал даже о том, что пьяному ему предстоит
жестокая трепка от обманутой верной супруги.
Из того, что
жестокая неприятность, которой подвергается Ася, приносит ему самому не пользу или
удовольствие, а стыд перед самим собой, то есть самое мучительное из всех нравственных огорчений, мы видим, что он попал не в вину, а в беду.
Как
удовольствие — это вещь, без сомнения,
жестокая, но для меня лично она всегда служила только предлогом для горных экскурсий.
Что же касается до решения сквитаться со старыми долгами, то взятые им у дочери своего барина сто тысяч рублей, принадлежащие по праву Елизавете Петровне Дубянской, даже со всеми процентами составляли небольшую сумму для богача Алфимова, и душевное спокойствие, которое делается необходимым самому
жестокому и бессердечному человеку под старость, купленное этой суммой, составило для Корнилия Потаповича сравнительно недорогое
удовольствие.
Начавшие хвастливый разговор замолчали, пристыженные речью своего товарища. Вероятно, не смели они затеять с ним спор, из уважения к его летам или дарованиям; а перед упреками Антона смирялись, потому что могли всегда иметь в нем нужду, да и рыцарский дух его не терпел
жестоких возражений. Тот, который подал ему руку в знак своего
удовольствия, был будущий строитель Грановитой палаты. [Алевиз.] Другие спутники были стенные и палатные мастера и литейщики.